В последние годы Бурятский оперный театр не раз наведывался в столицу России – в рамках фестиваля «Видеть музыку» он привозил как свои оперные, так и балетные спектакли. Сенсацией ушедшего 2023-го стала премьера оперы Вано Мурадели «Великая дружба» – опера, о которой знают все благодаря печально знаменитому постановлению 1948-го года о борьбе с формализмом, но почти никто никогда не видел и не слышал это произведение в живую, вновь зазвучала благодаря смелым творцам из Бурятии: свою амбициозную реконструкторско-реставрационную работу, позволившую всем оценить оперу-легенду, БГАТОиБ показал и в Москве, снискав заслуженный успех. Все эти визиты демонстрировали крепкий уровень коллектива, которому под силу сложнейшие опусы национального и мирового репертуара.
И вот на сцене Бурятской Оперы очередная амбициозная премьера: заявленная как балетная, но по сути вышедшая за рамки жанра и даже за рамки самого театра, объединившего в один вечер стилистически очень разные сочинения – «Шопениану» и «Кармину Бурану». Каждое из этих сочинений, ныне ставшее классикой, в своё время по-своему обозначало смелые поиски в музыкальном театре. Есть у них и ещё одна общая черта – условность драматургии, до известной степени бессюжетность, дающая много возможностей для фантазии постановщиков: в случае, если они захотят и найдут уместным её применить.
В первом случае решено было для первого явления знаменитого балета на бурятской сцене в эксперименты не пускаться: зрителям представили классический вариант «русского безмятежного ответа на адановскую «Жизель»» – знаменитый спектакль Михаила Фокина, возобновлённый Андрисом Лиепой. Народный артист России имеет солидный опыт реконструкции исторических спектаклей серебряного века, поэтому выбор БГАТОиБ – наилучший.
«Шопениана» – гимн романтизму, причем не только балетному, но музыкальному в целом, «спетый» художниками декаданса, остро чувствующими разрушение гармонии, которая царила в искусстве раннеромантической эпохи. Неслучайно музыкальной основой композиции была выбрана музыка Фредерика Шопена, которого называли «Беллини рояля», великого мелодиста и великого меланхолика, как никто другой тонко и чутко воплощавшего в звуках гармонию и красоту. По сути дела бессюжетная стилизация имеет единственную цель – всплакнуть об ушедшей эпохе и насладиться совершенством создаваемых сценических образов-видений. Чистота линий, утончённость танца, лёгкость и пластичность движения, грациозность, возведённая в абсолют, – необходимые ингредиенты «Шопенианы», без которых браться за этот эфемерный балет не стоит.
Ф. Шопен. «Шопениана». Сцена из спектакля. В центре — солист Иван Оскорбин (Мариинский театр).
Всего этого удалось добиться солистам и кордебалету БГАТОиБ, а также привлечённым в постановку студентам Бурятского республиканского хореографического колледжа имени Л. П. Сахьяновой и П. Т. Абашеева. Чёткость и точность исполнения счастливо сочетались в их пластике с естественностью и ненарочитостью, и публике совершенно невозможно было догадаться о тяжелейшем труде танцовщиков – на сцене царил праздник эстетизма и лёгкость танца. Порхающие сильфиды, бесплотные и очаровательные, утончённые в своей ориентальной графичности ещё быть может более, чем европейские или русские балерины, оказались стилистически идеальны в этом эстетском спектакле – словно они всегда счастливо пребывают среди романтических кущ (художник-постановщик Алексей Амбаев), подсвеченных (свет – Алексей Амбаев и Баир Санжиев) неверным сиянием романтической луны.
В сольных выходах в оба премьерных вечера блистали балерины Бурэнжаргал Хулан, Саки Токусима, Евгения Цыренова, Мария Зонхоева и Кономи Цукада. Романтического героя утончённо и безупречно исполнил уроженец Бурятии, а ныне премьер Михайловского театра Иван Оскорбин, словно объединивший в этом возвышенном образе всех романтических принцев балетной сцены разом. Оркестр театра под управлением маэстро Владимира Рылова не просто обеспечил корректный танцевальный аккомпанемент (что уже немало и само по себе и особенно в столь специфическом материале), но создал музыкальную атмосферу действа, прочитав шопеновские миниатюры стильно и одухотворённо, при этом выстроив чёткую драматургию балетной сюиты.
Ф. Шопен. «Шопениана». Сцена из спектакля. Солистка балета Хулан Бурэнжаргал.
Второй частью хореографического диптиха оказалась ни опера, ни балет, ни оперетта, ни мюзикл, но произведение, которое принадлежит музыкальному театру, бесспорно и более того, представляет собой квинтэссенцию музыкального театра, своего рода тотальный музыкальный театр, объединяющий многие его жанры, мульти- и между жанровое произведение – знаменитая сценическая кантата Карла Орфа «Кармина Бурана».
Априори «Кармина Бурана» имеет свою эстетику и свой дух, свой образный мир, но по большому счёту – не имеет явной драматургии: неслучайно это не опера. Постановщик Георгий Ковтун и его команда (балетмейстер возобновления Баярто Дамбаев, художники Александр Горенштейн и Татьяна Тышкенова) придумывают для действа невероятно интересный сюжет, который непротиворечиво ложится на музыку Орфа. При этом творение композитора вполне узнаваемо – пасторальные или праздничные картины сменяются вакхически-разгульными, в них периодически внезапно врывается неумолимая Фортуна, которая переворачивает вверх дном всякий раз привычное житьё средневековых людей, что оказывается необыкновенно созвучным текущим неспокойным геополитическим и социально-экономическим реалиям.
К. Орф. «Кармина Бурана». Сцена из спектакля. В центре: Фортуна — ведущая солистка балета, народная артистка Бурятии Лия Балданова.
Обращение к кантате Орфа – попытка многомерного синтеза: сведение воедино различных векторов в деятельности театра. Сочинение выдающегося немецкого композитора – новаторское уже в момент своего рождения, во многом остаётся таковым и поныне. Благодаря своей бессюжетности, поэтичности, синтетичности, философичности и метафоричности образов, простоте, аскетичности мелодики и ритмической упругости оно даёт самое широкое поле для интерпретации. Это та территория, на которой музыкальному режиссёру – раздолье, и есть возможность как угодно проявить свою фантазию и ничего не будет лишним – не в пору или сверх меры.
«Кармина Бурана» Орфа – самое популярное сочинение классика ХХ века (с двумя другими кантатами, менее известными – «Песни Катулла» и «Триумф Афродиты» – оно образует триптих «Триумфы»). При сценическом воплощении этого произведения часто упор делается на чистую декоративность, зрелищность, усиленную цирковыми моментами (трюки акробатов, участие животных, пиротехнические эффекты и прочее), словом, на шоу как таковое. Однако в БГАТОиБ отнеслись к этому сочинению с подобающими глубиной и смысловым размахом, правда, не забыв и о зрелищности шоу. «Кармина Бурана» как полноценный спектакль входит сегодня в репертуар некоторых оперных театров России, её сценические воплощения не раз украшали всевозможные опен-эйр-проекты. К сожалению, до сих пор никто у нас не отважился на полную постановку всего триптиха Орфа «Триумфы», в котором «Кармина Бурана» – лишь первая часть. Её особая популярность предопределена яркостью, даже броскостью музыкального материала – мелодически простого, обаятельного в своей «архаичности», строящегося на гипертрофированном контрасте чередующихся номеров. В «Кармина Бурана» Орф воссоздал дух и форму средневекового празднества, показав «тёмные века» как эпоху свободолюбия и свободомыслия, в которой находилось место и едкому юмору, и апологии чувственности.
К. Орф. «Кармина Бурана». Сцена из спектакля. Жареный Гусь — солистка балета Чинчи Ондар.
Грандиозный замысел Орфа требует усиленного хорового звучания, настоящей и всепоглощающей мощи голосов. Вместе с хором БГАТОиБ эту задачу решали хор Детской школы искусств имени Б. Ямпилова (руководитель – Т. Жигжитова), смешанный хор Колледжа искусств имени П. И. Чайковского (руководитель – М. Дамбаев), хор вокального отделения Колледжа искусств имени П. И. Чайковского (руководитель – А. Саможапов). Туттийные фрагменты партитуры – прежде всего, знаменитый хор «O, Fortuna», которым начинается и завершается сочинение – были реализованы с блеском: звуковой шквал оказался мощным и подавляющим. Громоподобные фортиссимо, грохот ударных на максимуме, акцентированная ритмичность на пределе возможной чёткости – всё это кому-то, может быть, показалось чрезмерным, однако в том и состоял замысел Орфа: чтобы музыка звучала, фигурально выражаясь, убойно, пугая и завораживая одновременно, поднимая из глубин подсознания древние волны человеческой памяти. Удались в исполнении и контрасты, поскольку лирика была подана бережно и деликатно, для чего особенно пригодились ангельские тембры детских голосов. Неудержимый, как весенний поток, характер музыки выразительно был передан оркестром театра и хоровыми коллективами (хормейстеры Валерий Волчанецкий, Евгения Сулейманова, Майдар Дамбаев) под управлением маститого маэстро Владимира Рылова. Мощь хоровых сцен выявляет недюжинный потенциал хоровых коллективов, звучащего монолитно и стройно при обилии пластических задач. Достойно исполнены и сольные вокальные партии – прежде всего порадовали сопрано Рипсиме Сехлеян и Билигма Ринчинова, блестяще справившиеся с коварными верхами; тенорам Саяну Цымпилову и Савелию Александрову и баритонам Галсану Ванданову и Баиржабу Дамбиеву особую трудность представляло пение фальцетом запредельных верхов, которыми их партии обильно украсил композитор, – в полнозвучности их донесения до публики помогали призванные на помощь микрофоны.
К. Орф. «Кармина Бурана». Сцена из спектакля. В центре: Фортуна — ведущая солистка балета, заслуженная артистка Бурятии Анастасия Цыбенова, Ребёнок — Таисия Овчарова, Мать — артистка балета Антонина Волгина.
Метафоричная и аллегоричная постановка, говорящая сразу о многом, простым, но выразительным языком имеет свою чёткую драматургию, свои кульминационные точки, свою логику. Хор, балет и миманс, детская группа и, конечно же, солисты получают массу задач, каждая из которых реализована и абсолютно уместна. Действие, подобно стремительно несущейся музыке Орфа, получает кинематографический динамизм: калейдоскопическая событийность складывается в причудливый пазл мотивов, желаний, чаяний, противоречий – тех самых элементов, из которых состоит человеческая жизнь. На контрасте с «Шопенианой» выстроен хореографический язык Ковтуна, в котором много неклассических, дерзких движений и поз, в которых угадывается язык танца нашего времени, а также аллюзии на стиль таких мастеров как Бежар, Ван Манен или Эйфман. Высокий уровень подготовки демонстрирует кордебалет и конечно же все солисты, задействованные на больших и малых роля: Анастасия Цыбенова и Лия Балданова – Фортуна, Аюша Аюшеев – Ловящий Фортуну, Вячеслав Намжилон и Михаил Овчаров – Слепой, Батор Надмитов – Монах, Оюна Кынзыбеева и Евгения Цыренова – Девушка, Виктор Дампилов – Юноша, Аюна Гомбожапова и Чинчи Ондар – Жареный гусь и Старуха, Антонина Волгина – Мать, Маргарита Эрдыниева и Экер Хунакаа – соло в тарантелле. Беспроигрышный вариант – дети на сцене: очаровательная светлокудрая Тася Овчарова восхитительна в своей непосредственности в ангельской роли Ребёнка.
